Кино про добрых и злых следователей с Алексеем Гуськовым в главной роли

Жанр советского блокбастера про сотрудников милиции не умер, а процветает, однако социалистическая диалектика – наши, милиционеры, хорошие, а враги, бандиты, плохие – сильно усложнилась и преизрядно хлебнула западного психологизма. Вследствие чего коп, он же мент, он же гражданин начальник и сотрудник «органов», может - и должен -быть и плохим, и хорошим. Причем иногда в одном лице.

Главный герой очередного перекроенного на российский лад западного триллера про маньяков – «Тот, кто гасит свет» (кстати, название звучит интригующе, но по сути никакого отношения к содержанию картины не имеет) – прекрасный брутально-зрелою красою Алексей Гуськов в образе питерского следователя в дорогом кашемировом пальто. Слишком дорогом, чтобы быть достоверным. Достоверность достигается вздорностью героя и тем печальным фактом, что он крепко подсел на транквилизаторы. Но кто, в конце концов, в нашем Отечестве святой?

В сущности, Гуськова в этом фильме вполне достаточно, остальные герои просто излишни: он и храбр, и смел, и догадлив, и ловок, и меток. Он плавает в проруби, лазает по крыше и прыгает с нее, дерется палками, буксировочными тросами, прикладами и кулаками, ищет и находит маньяка-убийцу маленьких девочек и спасает одну из них. Однако триллерный конфликт все же невозможен без антагонистов. Гуськову в пальто противостоят плохие менты: начиная от полковницы из Генпрокуратуры с замашками садо-мазо-метрессы в декольте до пупка и опять же в кашемировом пальто, правда, светлом (Екатерина Редникова) до компании коррумпированных провинциальных упырей во главе с рыжим малоприятным типом с реденькими усиками в исполнении Артура Смольянинова.

Без упырей, повторюсь, никак не обойтись, и не только драматургического антагонизма ради. Фильм дебютанта, режиссера и сценариста Андрея Либенсона, робко рассчитывает на небезуспешный западный прокат (о чем говорят и приукрашенные питерские вокзалы, и неправдоподобно современно оснащенные интерьеры милицейского управления), а в западном прокате российский фильм не добьется успеха, если обошлось без жутковатой достоевщины и провинциального мрака Рассеи-матушки. Мрак сгущается привычными методами: обшарпанные подъезды, забитые тетки неопределенного возраста, девушки с безумными глазами настасий филипповен и, конечно же, Пьющий Русский Мужик (Андрей Смоляков) с помповым стволом, палящий куда ни попадя по причине глубокого душевного надлома.

Однако, несмотря на неоспоримое присутствие в кадре ружья, и даже не одного, главный российский сценический принцип – по Станиславскому, огнестрельное оружие, появившееся в первом акте, должно выстрелить не позже третьего – Либенсону соблюсти не удалось. Закрученная поначалу не без изящества интрига раскручивается вяло и разочаровывающе. Белые нитки, которыми шит сюжет, рвутся тут и там, и их никто даже не пытается связать. Финальная сцена поимки маньяка, как и выбор сценаристом персонажа на эту малоприглядную должность, не вызывает у зрителей ничего, кроме недоумения. Впрочем, поймали – и хорошо. Наша милиция нас бережет.

Вероника ГУДКОВА