О Збруеве нельзя сказать, что он актер острохарактерной роли, зато он может справиться с более сложной задачей, сыграть человека из толпы. Потому, наверное, зрители и любят Збруева, что в его героях всегда могут узнать себя, самого, что ни на есть обыкновенного, с массой житейских проблем и недостатков…

    - Александр Викторович, то, что Ваша мама и брат – актеры, повлияло как-то на ваш выбор профессии?

    - Конечно, повлияло. Мы с ребятами всем арбатским двором ходили на спектакли в Театр Вахтангова, знали их почти наизусть. Это была моя жизнь: двор, голуби, друзья-пацаны, шпана, театр, а рядом театральное училище. Мне даже в голову не приходило, что можно пойти учиться, куда-то кроме Щуки. Может быть, дело еще и в том, что в школе я учился невозможно плохо. Что математика, что физика были мне просто недоступны. А вот выучить пару стихотворений и что-то изобразить я вполне мог.

    - Ваше детство прошло на Арбате, Вам, наверное, очень дорого это место?

    - Сейчас я его плохо знаю. Но Арбат живет в моих воспоминаниях. Когда прихожу в места детства, возникают противоречивые чувства: и ностальгия, и радость, и грусть. Многое изменилось. И люди совсем другими стали. Будто прошло не несколько десятилетий, а целая вечность. С Арбатом у меня связаны и самые лучшие, и очень тяжелые воспоминания. Моего отца расстреляли в 37-м, он был крупным специалистом в народном комитете связи. Мама в то время работала на кинофабрике имени Чайковского. За то, что муж – «враг народа», ей полагалось пять лет отбыть в лагерях. Но… в это время маме пришло время рожать, и срок заменили на пять лет ссылки в город Рыбинск. Сейчас я понимаю, что мать выжила только благодаря мне. Я вернул ее к жизни, заставил бороться даже не ради себя самой, а ради ребенка. Когда мы уезжали из Москвы, у нас была большая квартира. Когда вернулись, она была уже коммунальной, и нам дали именно в ней одну комнатку. Это было очень тяжело для матери - дом, где она была полновластной хозяйкой, вдруг наполняется абсолютно чужими людьми, которые этот дом тоже считают своим… Но, несмотря ни на что, была какая-то своя прелесть жизни в коммуналке.

    - Неужели такое возможно?

    - Да, было какое-то чувство общности. В праздник столы выносились на лестничную площадку или на улицу, веселье было на всю катушку. Все вперемешку -–воры, малолетки, проститутки. Я благодарен улице за то, что она научила меня надеяться только на себя. Всегда выкарабкиваюсь сам. В детстве я был очень силен духом товарищества. Мы не позволяли никому из чужих задеть нашего, арбатского. Такого чувства уверенности в друзьях у меня сейчас нет. Те, кто окружают меня, - это скорее всего только приятели, нас связывают общее застолье, работа, но не больше.

    - То, что в свои 61 год Вы выглядите очень молодо, есть заслуга Вашей «шальной» юности?

    - Я и сам иногда не верю, что мне столько лет. Многие мои ровесники уже старики. А я чувствую себя пацаном. В чем секрет? Да ни в чем. Косметических операций я не делал. Дело, наверное, в состоянии души. Можно быть стариком в 30 лет и не быть им в 70. Я чувствую себя таким же сорванцом, как мой герой Ганжа в «Большой перемене». Очень помогает жить юмор. Если не найдешь в себе сил улыбнуться, когда со всех сторон сыплются неприятности, то можно просто свихнуться

    - У Вас, наверное, возникали проблемы с властями, в связи с тем, что Вы были сыном «врага народа»?

    - Я никогда не был комсомольцем, в партии не состоял, из-за своих взглядов долго был не выездным. Однажды сыграл в картине «Кольцо из Амстердама». Съемочная группа собралась на показ фильма в Голландию, а меня, исполнителя главной роли не взяли. Так что власть меня недолюбливала самого по себе, а не потому, что я сын «врага народа».

    - Вы, наверное и с режиссерами часто спорите?

    - Смотря с какими. Если считаю режиссера гениальным, доверяюсь ему полностью. Но, знаете, есть, наверное, что-то в моем взгляде, что говорит лучше всякой критики. На репетиции спектакля «Дым отечества» в «Ленкоме» режиссер Монахов сказал мне очень раздраженно: «А Вы можете помолчать?» Самое смешное, что в тот момент я как раз молчал. Я ответил: «Но я же ничего не говорю». И знаете, что ответил Монахов? «Вот и не надо так смотреть, ясно?».

    - Александр Викторович, Вы в «Ленкоме» уже 38 лет. Что для Вас этот театр?

    - Я счастлив, что играю именно в этом театре. Единственное, жалко, что у меня нет сейчас роли, которая бы заполнила меня, выжала душевно. За все годы таких ролей было три-четыре от силы. В «Ленкоме» 80 или 90 актеров, я даже не знаю сколько точно. Задействовать такое количество артистов одному режиссеру, а Захаров у нас единственный режиссер, одновременно невозможно. Актер всецело зависит от видения режиссера и расклада пьесы по ролям. Часто бывает так: и роль, вроде твоя, а с кем-то другим, занятым в пьесе, не совпадаешь, не вписываешься в его игру со своей трактовкой роли. В таких случаях с ролью можно и пролететь. Но, когда мне дают хороший сценарий, и я утвержден на роль, могу ночами не спать, летаю, как на крыльях. Я очень рад, что у меня есть «Ленком». Это островок самообмана в большом мире иллюзий, абсолютно другой, непохожий на реальный мир. Когда я захожу в театр, будто попадаю на другую планету. Как только за тобой закрылись двери, и ты отделен ими от этого мира суеты и подлости.

    - С тех пор, как Вы стали компаньоном ТРАМа, очень много камней летит в Ваш огород: и котлеты-то Збруев лепит, и зазывалой работает, и четь ли не посуду моет за посетителями ресторана!

    - Я считаю абсолютно нормальным, что у нас, как и на Западе, актеры занимаются бизнесом, открывают магазины, рестораны. Но у нас почему-то, если актер старается проявить себя где-то помимо театра и кино, про него начинают говорить массу гадостей! Театр – это, конечно, прекрасно, но семью надо же чем-то кормить, правильно?

    - Так почему Вы не снимаетесь в рекламе. Это же возможность заработать хорошие деньги.

    - Каждый зарабатывает, как может. В рекламе снимается сейчас очень много талантливых актеров: Люба Полищук, Армен Джигарханян, Семен Фарада, Костя Райкин… Я их нисколько не осуждаю. Мне тоже предлагали сняться в рекламном ролике, но я отказался. Трудно сказать почему, но в рекламе мне как-то не хочется сниматься.

    - Значит ТРАМом Вы занимаетесь только для того, чтобы кормить семью?

    - Не только для этого. Мне очень многое в жизни хочется попробовать. Вкладывать неистраченную энергию ведь нужно куда-то. Да и когда человек начинает заниматься чем-то новым для себя, у него расширяется круг общения. С тех пор, как я начал заниматься ресторанным бизнесом, у меня появилось огромное количество интереснейших знакомств среди режиссеров, телевизионщиков, актеров, мне стало гораздо интереснее жить, ведь с каждым новым человеком в жизнь входит что-то, чего раньше не было, чего раньше не знал.

    - И все-таки, искусство и бизнес – вещи плохо совместимые.

    - Я задействован сейчас Захаровым только в «Школе для эмигрантов», «Мудреце» и «Варваре и еретике». А остальное время мне что делать – на диване что ли лежать? Я такого времяпрепровождения на дух не переношу. Да и как может ТРАМ помешать работе в театре? Моя работа в ресторане эфемерна, я не должен туда обязательно приходить. Я предлагал Янковскому, Абдулову объединиться, когда ТРАМ был только в задумке. Они отказались. А когда дела пошли в гору, начались разговоры, что у театра отобрали любимую столовую. Да в эту столовую никто из ленкомовцев в жизни не ходил! Потому что отравиться боялись. Складывается впечатление, что я никого не спросив, открыл в подвальчике театра ресторан вместо столовой. Но это решение принимал худсовет театра. Да ладно, что там говорить! Самое главное, что дело набирает обороты. Аббревиатура ТРАМ – первоначальное название «Ленкома»: Театр Рабочей Молодежи. Сейчас расшифровывается иначе – Театральный Ресторан Актеров Москвы. Я люблю ТРАМ за то, что там практически не бывает посторонних людей, и очень рад, что наш ресторан полюбился многим известным людям. Там бывают Андрон Кончаловский, Юрий Башмет, молодые ленкомовцы – Певцов, Лазарев, Захарова. И я с удовольствием туда спускаюсь ТРАМ – театральный ресторан, и присутствие там актеров – часть ауры. Сюда приходят артисты и зрители до и после спектаклей, здесь можно хорошо посидеть, поговорить, да и что там говорить – вкусно поесть.

    - Ходили слухи, что у Вас были какие-то конфликты из-за названий блюд?

    - Вы, наверное, имеете в виду Янковского? Да, он мне высказывал, что я использую его имя в своих целях. Но этого даже близко не было! Просто у нас есть вкуснейшее блюдо из утиной грудки «Трофей Мюнхгаузена». К названию я не имею совершенно никакого отношения. Меню придумывал наш ленкомовский драматург Дмитрий Липскеров. И надо сказать, написал его оригинально, с юмором.

    - Вы с таким аппетитом рассказываете о «куриной грудке», что создается впечатление, что Вы увлекаетесь кулинарией. Поделитесь фирменным рецептом?

    - Я так «вкусно» говорю, именно потому, что не я это готовлю. Сам я ненавижу кухарить. Если некому приготовить, могу голодный походить, лишь бы не мучиться с кастрюлями. В еде неприхотлив абсолютно. Да и нельзя актерам переедать.

    - К еде Вы относитесь спокойно, что же тогда привлекло Вас в ресторанном бизнесе, может увлечение хорошими алкогольными напитками?

    - Выпивать я начал рано (смеется). Первый раз в четвертом классе. К моему другу приехал старший брат, он был «вором в законе», много лет сидел в зоне. Устроили пирушку. Как сейчас помню: яичница, колбаса, картошка жареная на сковородке скворчит. М-м-м, как вспомню, прямо слюнки текут. Была там, конечно, и водка. Наливали всем полные стаканы, и я, хотя и был самым младшим, пил наравне со всеми. И так запьянел… Но сейчас к выпивке спокойно отношусь. Так много хороших актеров погибло из-за того, что слишком часто за воротничок закладывали! Никто ведь не думает, о том, что вот возьму и начну спиваться. Поначалу все незаметно, одна рюмочка, потом две, три, четыре… Нет, я, конечно, могу выпить, но всегда знаю меру, и чтобы в хорошей компании, под закусочку.

    - Так, с алкоголем тоже мимо. Какие еще могут быть вредные привычки у мужчин? Может быть, Вы азартный человек?

    - Абсолютно нет. Азартность во мне отсутствует полностью. Даже не знаю, что такое карты. Правда люблю погонять шары на биллиардном столе, но это так, для поддержания формы.

    - На тусовках и разных светских мероприятиях часто бываете?

    - Я терпеть не могу слова «тусовка». А бывать там тем более. Там такая разношерстная публика. Органичной компании не получается, все как-то натянуто, неестественно. И так много вокруг неискренности, так зачем посещать специально места, где она цветет буйным цветом?

    - О Вас говорят, что Вы категорически отказываетесь от разговоров о личной жизни.

    - Я считаю, что я, как актер, должен быть интересен своими ролями в кино и театре. Делать себе имя на скандалах, жареных новостях из личной жизни – нет, это не для меня. Да и знаете, у меня было все настолько тяжело в семейной жизни, настолько сложной была притирка характеров, что говорить об этом как-то не хочется. К тому же, часто бывает, что журналисты что-то переврут, передернут, а мою женщину это расстроит. Да и я такой человек, что никогда не поставлю свою любимую в глупое положение, а это вполне может случиться, если я начну откровенничать с прессой.

    - Тогда давайте поговорим о взаимоотношениях мужчины и женщины вообще. Например, как вы относитесь к изменам в семьях?

    - Измена никогда не бывает виной одного из супругов. Значит жена (или муж) что-то делает не так, раз мужу (жене) хочется «на сторону». Меня как-то спросили, как бы я отнесся к измене жены. Тоже бы изменял.

    - Может ли мужчина ударить женщину, как Вы считаете?

    - Смотря, какая это женщина. Есть такие, что доведут самого нормального мужчину до бешенства. За себя трудно ручаться. Если меня довести, спровоцировать на неадекватные реакции, я, наверное, могу ударить.

    - Не секрет, что популярность актера-мужчины зависит прежде всего от симпатии женщин. Как Вы думаете, сейчас еще ценны женские искренность, мягкость и способность жертвовать ради любимого человека, или может быть, пользуются спросом какие- то другие качества?

    - Я согласен, что от женщин зависит многое, ведь именно они составляют большую часть зрительской аудитории. Сейчас женщины стали более активны, стильны, более выразительны, более самостоятельны. Но в жизни всегда бывают ситуации, когда с женщины слетает вся ее независимость и остаются как раз те, настоящие качества. Вообще, я не пытаюсь понимать женщин «изнутри», я отношусь к ним, скорее, «визуально». С этой точки зрения они мне нравятся.

    - А что для Вас означает понятие «женская красота»?

    - Ну уж, она совсем не зависит от длины ног и объема талии… Хотя длинные ноги – это тоже красиво. Дело в том, что в разные периоды нашей истории существовал свой идеал женской красоты. Сегодняшний идеал не похож ни на один другой. И это связано. По-моему, как раз с тем, что внешность женщины стала соответствовать ее внутреннему миру. Как раз это для меня очень важно.

    - Не кажется ли Вам, что в связи с тем, что женщины стали очень самостоятельны, мужчины стали терять свой статус?

    - Да, они как-то отошли на второй план. Трудно сказать, почему это произошло. Может быть, потому, что женщина успела за изменениями, а мужчина - нет. Поэтому она взяла на себя решение многих проблем, которые раньше принадлежали мужчине.

    - Если вспомнить Ваши роли в фильмах «Ты у меня одна» и «Одинокая женщина желает познакомиться», то появляется ностальгия по тем временам, когда мужчина был не «мускулом», а «плечом»…

    - Кстати, если вы помните, то в фильме «Ты у меня одна» герой оказывается сильнее героини. Он выстоял против соблазнов и сохранил то, что ему действительно было дорого. Так что еще не все потеряно.

    - Последний Ваш фильм «Бедная Саша» получил престижную награду – телевизионную премию ТЭФИ. Вам он принес приз «Кинотавра» за лучшую мужскую роль. Как Вы сами его оцениваете?

    - Мне трудно судить о себе, о своей игре. Пусть лучше зрители говорят. Но, знаете, меня очень порадовал этот фильм. Есть в его атмосфере что-то теплое, симпатичное. Наверное, потому что сюжет взят из нашей жизни, герои – обыкновенные люди, а не крутые парни с автоматом наперевес, которые успели уже порядком надоесть. Мой герой – рядовой инженер-электронщик. В тюрьму, бедолага, попал, выручая деньги своей жены, которая положила их в банк, а тот прогорел. Но из-за того, что инженер не профессиональный медвежатник, его быстренько вычисляют – и в тюрьму на шесть лет. Все как в жизни.

    - В каждом Вашем герое присутствует сложность и неоднозначность натуры. Вам никогда не хотелось сыграть роль, не отягощенную внутренней работой, например, в боевике или в вестерне?

    - Почему бы и нет? Конечно, хотелось бы. Поживем, увидим.