|
Герои дебютного фильма Александра Мельника «Новая земля» полагали что тюрьма, куда они пожизненно угодили за убийства, - это Богом забытое место. Потом их выбрали для участия в экспериментальном проекте по разгрузке тюрем Terra Nova, предварительно полюбопытствовав, о чем преступники мечтают. Один зэк захотел увидеть море, другой – чтобы началась война. Третий высказал завуалированное пожелание, чтобы на родную тюрьму свалилась космическая станция: мол, все умрут, а я останусь. Как по волшебству, все исполнилось: и море, и война, и последний выживший. Произошло это на отдельно взятом острове, куда заключенных высадили, предложив им отныне именоваться колонистами и строить жизнь по собственным законам. В первые же минуты свободы колонисты начали жить по законам топора, а с наступлением голода перешли к каннибализму. Им обещали, что за островом будут наблюдать со спутника. Однако когда половины бывших заключенных уже не осталось в живых, стало ясно, что сверху за поселенцами не следят ни авторы проекта, ни Господь Бог.
Тяжелую участь наблюдать за зверствами, на которые способны одни убийцы по отношению к другим, со зрителем делит главный герой – летчик Жилин (Константин Лавроненко). Оказавшись на острове, он тут же уединяется в пещере и придается раскаянию в собственном преступлении: на его совести месть за погибшую в авиакатастрофе семью. Пока бывшие сокамерники разрабатывают сценарий «Повелителя мух», сам Жилин пытается остаться в контексте «Робинзона Крузо»: ловит рыбу, охотится и думает о душе. В качестве Пятницы ему посылается молодой маньяк Сипа (Андрей Феськов) – человек не злой, но излишне любопытный, особенно там, где дело касается человеческих потрохов. Но долго держать дистанцию с лагерем остальных поселенцев не удается: холода заставляют прибиться к стаду. Вдвоем герои противопоставлены толпе озверевших зэков и выступают чем-то вроде совести самоубийственного государства. Жилин мечтает выбраться с острова, а Сипе не терпится попасть в ад, чтобы там работать по профессии – придумывать пытки грешникам. Режиссер между тем мягко проводит идею о том, что и ад, и рай – уже на этой земле, и все зависит от того, во что ты веришь.
Александр Мельник – продюсер и президент фонда, занимающегося организацией крестных ходов. В его фильме жестокая антиутопия сочетается с христианскими мотивами, а мытарства заключенных на северной земле выглядят своеобразным крестным ходом – расплатой и очищением, которое тем вернее, чем суровей. Недаром этот не чуждый православия фильм побудил Общественный совет по нравственности в кино и на телевидении собраться на заседание. Камера Ильи Демина, получившего за эту работу приз на «Кинотавре», мучительно долго фиксирует перерезанное горло, с разных ракурсов следит за кровавой бойней, а потом словно случайно запечатлевает часовню – ее, несмотря на локальный апокалипсис, построили зэки. Бесовский припляс бедного Сипы на фоне страдальческого молчания Жилина задает картине высокий градус психологизма. Переживаемая колонистами деградация становится отправной точкой для размышлений о смерти и молчаливой работы духа, цель которой – хоть на сантиметр, но приподняться над проклятой землей, над испорченной человеческой природой. Жестокая зрелищность «Новой земли» мешает называть картину притчей, и все-таки ей нельзя отказать в редкой для экшена осмысленности. Однако приходится признать: различать высокие смыслы в перенасыщенном насилием пространстве не так-то просто.
Мария ГРОСИЦКАЯ
|
