История Пэйна сохраняет опорные точки сюжета игры и старательно (ну так, на троечку) следит за поддержанием правильной спиллейновской атмосферы. В свободное от основной работы время Пэйн расследует убийство своей жены и ребенка. С помощью театральных провокаций он заманивает гопников в заброшенные сортиры и мочит их там, выбивая нужную информацию. Просто подойти, сломать руку, а уже потом задать свой вопрос Пэйн не имеет права – продюсерам надо бодяжить двухчасовую канитель чем-то повкуснее звонких пуль.

Один из гопников наводит Пэйна на гламурную тусовку, где детектив знакомится с Наташей (Ольга Куриленко), знатной девицей в красной атласной тряпочке. Макс ведет ее домой, но только для того, чтобы отвергнуть ее непристойное предложение. Сделает он это с тем же выражением лица, с каким будет на следующий день рассматривать части ее тела, разбросанные в унылой подворотне. Собственно, уолберговский Пэйн на все в этой невеселой жизни смотрит с одинаковым выражением лица. На только что убитых жену и сына, на того, от чьей руки они умерли, и даже посланцев Асиров – адских летучих мышей.

Эти горгульи летают по коридорам фильма в меру долго, чтобы зрителю успела надоесть тема про тайное общество экспериментальных наркоманов с уклоном в скандинавскую мифологию. Сделано это с таким расчетом, чтобы ровно к середине фильма вся мистика испарилась, и зритель обрадовался возвращению в обыденную реальность. Реальность, в которой зло и дъявол имеют знакомые очертания и повадки. В «Максе Пэйне» зло в очередной раз представлено корпорациями с их безумными проектами и страстью наживы, охраняемой андроидами в униформе.

Мы знаем, что есть два пути взаимодействия со злом: непротивление, ну и, само собой, противление. Обе дорожки подразумевают свою плату, но отличаются пунктом прибытия. Макс Пэйн выбирает свою таблетку.  Его бьют так, что краснеет луна; «друг семьи» Би-Би (Big Boss) мягко намекает ему, что, мол, приятель, ты не на те рельсы встал; у него на хвосте – отдел внутренних расследований. Но Пэйн уже неспособен различать знаки судьбы.  Месть для Пэйна– это лекарство от страха, это его наркотик, без которого он сойдет с ума. Чего Пэйн не знает, так это то, что его мщение, идеализированное посредством slow-mo балета и остальной нуар-мурой, в действительности произрастает из дикого, меонического страха перед вечной разлукой с любимыми.

Забавно наблюдать, как Голливуд методично пытается прививать нам этику мести. На экраны регулярно выходят фильмы, пропагандирующие банальный самосуд как лекарство от горя, а в последнее время – по сути как обязанность рядового гражданина. «Я не верю в рай, но я видел ангелов» - недоумевает Макс Пэйн. Что ж, если жить по голливудским инструкциям, то ангелов можно будет увидеть только у ворот рая.

Ярослав КОСТРОВ