Сны о пышногрудой медсестре

    Детство Валерия Золотухина прошло в Алтайской деревне с поэтическим названием «Быстрый исток». Самое яркое, что он помнит из того периода, и что, в конце концов, сплавило его характер, решительный и звенящий, как дамасская сталь – это детство на костылях. Семилетним мальцом вывалился он из окна второго этажа и сильно зашиб колено. Не сразу оказали ему помощь, да и помощь эта получилась неправильной – от бедра до щиколотки заковали ногу в гипс. К счастью под этим панцирем завелись вши, и мальчонка карандашом расчесал опухоль. Гипс пришлось снять. А иначе бы Валерий на всю жизнь остался бы калекой.

    - Сколько ребятишек из того санатория остались инвалидами… мне поставили диагноз туберкулез кости и объявили, что никогда не буду ходить самостоятельно. Я и в самом деле до восьмого класса на костылях ходил, больная нога на шесть сантиметров была длиннее здоровой.

    - Ребята не дразнили?

    - По-разному дразнили. Да только мне было плевать на это, у меня всегда было чувство счастливой уверенности в себе, я даже допустить не мог, что не достигну задуманного. А мечтал я ни много, ни мало, а стать артистом. Я же не понимал тогда, что с моей травмой это невозможно, потому, наверное, и добился своего. Помню, был еще совсем маленьким, мамка уходила в поле работать, меня привязывала за ногу к порогу, чтобы никуда не уполз. А я песни пел. Мимо люди проходили: кто молока нальет, кто хлеба кусок даст – так я уже с детства актерством зарабатывал. Позже сестра сказала: «Быть тебе или великим артистом или великим пьяницей», - это она к тому, что, вернувшись из санатория, я удивил домашних тем, что запросто махнул стакан вина – что мне вино, если меня столько времени лечили горьким кальцием и рыбьим жиром.

    - А за девочками ухлестывали, небось, первая любовь не спрашивала справку о вашем здоровье, нахлынула без спроса?

    - Точно. Это произошло еще в санатории, где я три года провалялся, привязанный к кровати, мне не было и десяти лет. Влюбился я в пышногрудую медсестру, думаю, не только я влюбился, все собратья по палате тайно о ней вздыхали, а я собирался на ней жениться и поэтому очень старался привлечь ее внимание – орал громче всех, за что доставалось мне от нее по самое «мама не горюй».

    - У деревенских мальчишек первый сексуальный опыт происходит рано: летний зной, сеновал, соловьи…

    - Не так романтично. Первая женщина была намного старше меня – просто в 16 лет я не имел права отставать от дружков…

    Покорять, так королеву!

    Про такой поступок говорят: «Не ведает, что творит». Деревенский парнишка в шароварах и с гармошкой поступил в ГИТИС, причем на отделение оперетты, туда, где надо с легкостью петь и танцевать – это с больной-то ногой. Валерий прихрамывал, но умудрялся обманывать педагогов. А чтобы в балетном классе не было видно его физических недостатков, подговорил сокурсников заниматься в трико, а не в трусах.

    - Чтобы не отставать от коллег, мне приходилось гораздо больше заниматься. От таких нагрузок в любой момент могло произойти обострение. Тем более, что по своей внешности я скорее подпадал под амплуа комика и простака, а тут уж пришлось бы на сцене выкладываться на полную катушку. Я понимал, что долго в таком напряжении не протяну. Но я фартовый парень! Наш педагог Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф, режиссер театра Моссовета стала вести со мной «подрывную работу», переманивать в драматические артисты – она увидела во мне яркую индивидуальность. Так что у меня уже с первого курса был свой театр – это исключительный случай.

    Казалось бы, с этого момента студент Золотухин мог бы учиться «спустя рукава», но он относит себя к типу людей, которые не перестанут работать ни при каких условиях, ни при каком строе и уровне достатка, он с жадностью постигал профессию, тем более, что роль «свой среди чужих» ему приходилось играть ежедневно: студенты оперетты считали себя на класс выше будущих драматических артистов, а те «оперетчиков» вообще не считали за людей.

    - Значит, день и ночь этюды, батманы, сценарии, экзамены?..

    - Ну почему же? Гулянки, легкомыслие, влюбленности – на все хватало времени, на сон оставалось мало, но в юности спать достаточно часа четыре.

    - Говорят, в те годы с вами не соглашалась танцевать ни одна девушка, как же тогда вам удалось завоевать сердце первой красавицы курса?

    - Нину Шацкую я выбрал, потому что она была самой красивой и недосягаемой, мы учились на одном курсе: я был секретарем комсомольской организации, а она прогульщицей… Однажды она попросила у меня какую-то лекцию, а я сказал, что дам, но только в общежитии. А общежитие, скажу я вам, коварное местечко. Я спросил: «Целоваться будем?». А она дерзко так бросила: «Будем!» Ох, и нацеловались мы тогда, до покусанных губ… А потом Нина познакомила меня со своей мамой, не понравился я маме, плакала она, плакала… Но мы все равно расписались на пятом курсе, в аккурат на День всех влюбленных - 14 февраля, правда тогда этот праздник мы еще не знали.

    - Актерская семья – неустойчивая формула: оба ранимы, оба жаждут славы. Завидовали успехам друг друга?

    - Конечно. Нина уже снималась в кино, а я нет. Однажды мы поехали в мое село отдохнуть, по этому случаю в клубе показали фильм с Нининым участием и устроили ей творческую встречу. А потом в Алтайской Правде написали: «Наше село посетила известная актриса Нина Шацкая со своим мужем». Знаете, как обидно было?! Я понял, что просто обязан срочно сняться в кино, и тут же мне последовало приглашение в картину «Пакет». Конечно, хотелось узнавания на улице, чтобы открытки с твоим изображением продавали, и лицо во всю афишу красовалось – именно о такой популярности я мечтал в детстве. А первую свою афишу я увидел в проезде Художественного Театра… над туалетом. Сейчас там Чехов висит…

    - Говорят «Бумбараша» вы получили благодаря редкостной наглости?

    - На эту роль пробовался еще Михаил Кононов. Я подошел к режиссеру и сказал: «Если хотите сделать хороший фильм, берите Кононова, а если хотите заглянуть в вечность – возьмите меня». Сколько лет прошло, а я до сих пор слышу за спиной «наплявать, наплявать…».

    Во время съемок происходило немало казусов, то Золотухину пришлось, переодевшись в милицейскую форму и выдавая себя за оперуполномоченного из Киева «выбивать» у председателя местного колхоза коней для съемок. На угрозы артиста: «Расстреляю!»,- тот перепугался до смерти и собрал лошадей со всей округи. А в другой раз чуть не сварили в ванной актрису Екатерину Васильеву. По сюжету она сидела в ванной, под которой был разведен костер, ассистент следил за дровишками. А поблизости Золотухин «травил анекдоты», заправляя их ядреными деревенскими частушками. Ассистент заслушался и не обратил внимания, что Васильева уже в третий раз терпеливо намекает, что ей горячо. Когда же ей стало совсем невмоготу, она выскочила из ванной совершенно голая и с воплем: «Суки, вы же меня сварили!», - понеслась прочь.

    Роман в телефонных счетах

    - Популярность, как правило, приводит огромный шлейф поклонниц. Испытание женским вниманием тяжелое?

    - Да как-то не было поклонниц. Я был женат на такой красавице! Помню, листал американский журнал – каталог самых красивых актрис мира, Нина там была на тринадцатом месте! Мои поклонницы, если они и были, видя меня с такой женщиной, просто не питали надежды.

    - Ну а вы-то не похожи на однолюба, не поверим, что заглядывали только в ее глаза.

    - А как без увлеченностей, в этом же вся суть актерская, были и романы и сумасшествия. Я, например, был влюблен в балерину Мариинского театра Аллу Осипенко. А ее партнер меня за это чуть не убил… первый раз я увидел ее под Одессой. Ее муж и партнер на фоне восходящего солнца нес ее на вытянутых руках в море. Я просто умирал от любви и зависти. Потом я ездил в Ленинград на все ее спектакли, дарил ей цветы, вздыхал и на что-то надеялся. А потом наступило разочарование, я несколько минут провел в ее обществе и увидел, что она совсем не похожа на Хозяйку Медной горы, которую изображала на сцене. Чуть позже со мной случилась любовь, которая чуть не привела к разводу с женой. Во время съемок фильма «О тех, кого помню и люблю» я потерял голову от Жени Сабельниковой. Она жила в Ленинграде, я в Москве, и мы разговаривали с ней по телефону часами. А так как я звонил ей из театра, то очень скоро в бухгалтерию стали приходить огромные счета, по 400 рублей… Ее папаша говорил, что за те деньги, которые мы проговорили по телефону за наш долгий роман, можно было проложить индивидуальный телефонный кабель Москва-Ленинград. Однажды, я тогда снимался на Мосфильме, за мной заехало такси, чтоб отвезти на киностудию. Подъезжаем к Мосфильму, а я шоферу говорю: «Мы не на ту студию приехали». Он спрашивает: «На Горького?». «Нет, - отвечаю, - на Ленфильм». И он повез меня на Ленфильм… Съездил туда-обратно, чтобы только Женю повидать, оплатил такси в оба конца. Что это? Безумие? Или просто гусарство?

    - Гусарские замашки вам свойственны? Флиртануть, покорить женщину на спор?

    - Это в удовольствие. Встретиться на одну ночь, где-нибудь в гостинице, когда оба знают, что больше друг друга не увидят, что никто ни о чем не узнает. Мимолетная встреча: фьють-фьють, и разбежались! А на спор переспать – это ж стимул какой, азарт, истинная мужская сущность захватчика! Но тут подчас игра заканчивается плохо уже для тебя, пока ухаживаешь – влюбляешься.

    - Вы рисковый человек? Самое экстремальное место, где вы занимались любовью?

    - В тамбуре поезда, это было в юности. Чтобы устроить светомаскировку, мне пришлось рукой разбить плафон вместе с лампочкой. Плафоны в поездах крепкие, на таких шальных, как я рассчитаны, но желание было велико, поэтому я его разбил. Руку всю изрезал, кровь хлестала фонтаном, всю одежду перепачкали – но это только больше возбуждало. Да и вообще самый яркий секс там, где могут застукать: за кулисами во время спектакля, в самолете…

    - Приходилось уступать женщину другу?

    - Хм, это Володька Высоцкий бывших любовниц пристраивал хорошим парням, я этого делать не умею. Правда, Марину Влади я ему уступил. В первый вечер знакомства с ней мы все: я, Володя, Нина Шацкая, сидели в гостях у французского журналиста Макса Леона. Кем для нас была настоящая французская актриса? Божеством! Обычно лучших дам уводил Высоцкий, а тут я решил с ним «сразиться», и мы начали «кобелировать» - петь поочередно под гитару. Моя жена вовремя почуяла, что я завелся и увела домой. Поэтому Влади стала женой Высоцкого.

    «Левак» укрепляет пошатнувшийся брак

    При такой любви Золотухина ко всем без исключения женщинам, только страсть удерживала брак от распада. Валерий любил жену так, что даже плакал от ревности. Но однажды Нина Шацкая взяла сына Дениса в охапку и ушла к другому мужчине, к популярному артисту, коллеге по театру Леониду Филатову. Поговаривали, что с этого момента отношения Золотухина и Филатова резко ухудшились. Но на самом деле Валерий навещал сына «во вражьем стане», одно время даже ночевал у них, не таил никакой обиды и даже не ревновал. Тем более, что, по сути, трудно понять, кто кого в этой ситуации бросил. Во время съемок фильма «Единственная» Валерий встретил свою вторую жену Тамару. Она работала на картине помощником режиссера. Однажды вечером Валерий шел под окнами гостиницы и услышал, как из окна третьего этажа доносятся звуки скрипки, оказалось, что Тамара скрипачка. Но тогда мужчина этого не знал и, как завороженный, полез в окно по водосточной трубе. Вообще-то он мог запросто зайти в дверь, но понял это только тогда, когда его в эту самую дверь выставляли прочь. Золотухин был оскорблен в самых лучших своих чувствах, но все же сумел покорить сердце Тамары. Через положенное время в результате этой любви на свет появился сын Сережа. Но, похоже, второй брак не охладил пылкого сердца Алтайского паренька.

    - Валерий Сергеевич, вы писали о загадочном романе с женщиной по имени Ирбис. Насколько описанное вами, было реальным?

    - Эта женщина была в моей жизни. И она спасала от семейных неурядиц, от пресловутого, разрушающего любые чувства быта. Женщина, о которой я думал 24 часа в сутки, согревая свое тщеславие тем, что эта красавица принадлежит мне. Эта любовь, может, и была в чем-то плодом моего воображения, но она спасла мою семью. Она помогла мне сначала отвлечься, а потом понять, что главные ценности все-таки там, в семье. Ибо не зря говорят: «Первая жена от Бога, вторая - от мира, а третья – от Дьявола. Как бы там не было, но проверять третье мне бы не хотелось. Для меня лучшей жены, чем Тамара, не может быть. Я ее мнением дорожу больше всего на свете, потому что у нее есть настоящая мудрость и терпение, верность и умение прощать. А еще наш сын Сережа.

    В те годы Валерий Сергеевич цитировал в своем дневнике слова жены Тамары, которая знала об этом тяжелом для нее романе, знала из дневников мужа, где он подробно описывал встречи с любовницей: «Валера, не мучайся, уезжай к ней. Я тебя отпускаю, я же вижу, что ты не хочешь меня видеть…Разлюбил одну, полюбил другую – при чем тут я? Беда в том, что я только тебя люблю». Тогда же Тамара посетовала: «Я думала, что мы вырастим сына и умрем вместе. А ты…» «Так оно и будет, умрем вместе», - успокоил ее Золотухин.

    Зависть к «Богам»

    - К Любимову на Таганку вы попали с основания театра?

    - Это и помогло мне избежать традиционных для любого театра интриг. Кто меня будет подсиживать, если я старожил? А пришел я в этот театр, потому что Любимов вместе со мной брал и мою жену Нину Шацкую – ей никак не удавалось устроиться в театр. Я переиграл много разнообразных ролей – Любимов понимал, какую «глину» он имеет в своих руках.

    - Но Гамлет, тем не менее, достался Высоцкому.

    - Потому что он этого очень хотел, эта работа была очень дорога Володе. Но он много выступал, ездил с гастролями и этим часто ставил под угрозу срыва спектакль. Тогда Любимов решил ввести меня на эту роль. Сам он говорил, что это скорее воспитательная мера. Володя обиделся, сказал, что уйдет из театра в тот же день, когда я сыграю Гамлета. Угрозу эту я всерьез не принял, но Гамлета так ни разу и не сыграл, даже когда Володя попал в больницу – это было бы для меня творческим самоубийством.

    - Завидовали другу?

    - Да завидовал, но не чистой, а самой черной завистью, какая только бывает. Я может самому Александру Сергеевичу Пушкину так не завидую, как Высоцкому… Сами посудите, какая может быть зависть? В поэзии Высоцкого разобрались только после его смерти. При его жизни в творческом смысле я был гораздо популярнее: после «Бумбараша» и «Хозяина тайги» меня узнавали на улице, а Володю нет, и он на меня обижался. Это теперь я осознаю, что ему памятник поставили, его голос продолжает звучать, его стихи цитируют, и ругаю себя: «Что же ты, дурак, не записывал за ним каждое слово». Он очень правильно ушел, пусть меня Бог простит, но это так. Я видел, как хоронили великого комика Эраста Гарина, дожившего до старости, за его гробом шли с десяток старух. Вы можете представить 60-летнего Андрея Миронова? Я - нет. Уходить надо вовремя, но это, к сожалению, не в нашей воле. Так что, говоря о зависти, впору вспомнить исторический аналог: Моцарта и Сальери. Почему все вдруг решили, что Сальери завидовал Моцарту? Он же был очень популярен при жизни, его музыку исполняли везде, а произведения Моцарта «расслышали» только после его смерти, он умер молодым, не вкусив славы. Кто кому должен завидовать?

    Сальери не отравит Моцарта

    - Заговорив про Моцарта, вы сами напросились. Догадываетесь, что следующий вопрос будет об Ирине Линдт? В прессе ее называют вашей «новой музой», «последней любовью»…

    - Почему последняя, последняя у попа была жена… Муза – да, согласен.

    - Вас фотографируют вдвоем, вы вместе появляетесь в телепередачах…

    - Разве только с ней?..

    - Тогда, чтобы не ходили сплетни, опровергните: нет, не люблю, не муза и вообще ничего не было…

    - А зачем? Опровергнуть – это всегда можно, но я бы этого не хотел. Да, люблю, я же не идиот, чтобы от этого отнекиваться, но ваше-то какое дело? Она талантливая актриса и красивая женщина, почему же я не могу ее любить…

    А разглядел Ирину Линдт многоопытный Таганковец не сразу, точнее, даже не разглядел, а расслышал. Во время репетиции спектакля «Братья Карамазовы» Золотухин случайно оказался в театре и вдруг услышал, как женский голос произносит фразу: «Нежите вы меня, милая барышня, а я, может, и вовсе не стою ласки вашей». И то, с какой кошачьей ленностью и снисходительностью была сказана эта фраза, прямо-таки очаровало влюбчивого артиста, а еще больше его удивило, что этот голос принадлежит незаметной скромнице Ирине.

    - А потом мне очень захотелось что-то сделать вместе, для нее и для себя. И вот однажды я ехал на машине, и вдруг ко мне пришла мысль – мы должны играть Моцарта и Сальери! Мне даже пришлось остановиться, чтобы не задавить кого-нибудь от восторга, который я в этот момент испытал. Моцарта мне довелось сыграть раньше в «Маленьких трагедиях», но еще тогда я хотел играть именно Сальери, человека, который сам себя уничтожил. Увы, по мнению режиссера, я был еще слишком молод.

    - Трудный для понимания выбор, то, что Ирина – женщина, вас не смутило?

    - Талант, он не имеет таких различий. Она и есть Моцарт, и его музыка, и его страсть… На этом и построен спектакль – Ира не просто играет мужчину, она играет нечто другое: или это ученица Сальери, или любовница, или жена, или мираж воспаленного воображения, или даже Дьявол-искуситель – человек с фантазией увидит здесь все, что угодно. И уж поверьте, травить ее в конце спектакля очень тяжело.

    Не скупясь на похвалы своей молодой партнерше, Валерий Сергеевич, между тем, сохраняет свой многолетний брак с Тамарой, и на вопрос: «Как она переносит увлеченности своего творческого мужа?», - отвечает: «Она удивляется, что в меня еще кто-то может влюбиться». Ее мудрость и терпение ей подсказывает, что мужа не переделать, что для творчества ему необходимо быть влюбленным. «Мы соблюдаем правила допустимого движения», - комментирует это сам Валерий Сергеевич, имея в виду амплитуду колебаний в «левом» направлении.

    - Для того, чтобы нравиться молоденьким, вы как-то поддерживаете свою форму?

    - Каждое утро я встаю на весы, если стрелка показывает больше 66 килограммов, для меня это сигнал тревоги, я перестаю есть, делаю разные упражнения. Лишний жир мешает человеку дойти до цели. Могу похвастать: за все годы работы в театре, мне не разу не перешивали брюки.

    - О том, как по-гусарски вы завоевываете женщин, вы уже рассказали, а расстаетесь с ними тоже легко?

    - Нет. Конечно, и у меня бывали случайные связи, но это не являлось самоцелью, и даже если утром я не помнил имя женщины, с которой проснулся, я всегда старался дать ей понять, что сегодня хочу ее не меньше, чем вчера, что наш роман только начинается, что в общем-то не было обманом, потому что большинство моих связей так и заканчивались - красивыми романами. По крайней мере, мне так казалось.

    - Вам не сообщали о ваших случайных детях, родившихся где-нибудь в гастрольных городах?

    - Так однозначно – нет. Но однажды я приехал в город, в котором давно не был. Ко мне в гримерку перед концертом пришли две женщины, одну из которых я смутно припомнил – что-то между нами было хорошее. Обменялись любезностями, поговорили о том, о сем. Мне уже пора концерт начинать. Женщины попрощались, уходят… и на пороге моя знакомая поворачивается и как бы невзначай говорит: «А сыну 10 лет», - и уходит. Вся интрига в том, что она не сказала, что МОЕМУ сыну – просто сыну, а я до сих пор этим мучаюсь. Сейчас прочитает, скажет: «Идиот!»… Я уверен, что женщины всегда знают, от кого они рожают детей, но из них это признание каленым железом не вытянешь. Это, как в давние времена Ивана Купалу отмечали: вся деревня собиралась в один двор и несколько суток гуляла: пили, ели, спали вповалку, не разбираясь, кто чья жена или дочь. Все это языческое празднество носило весьма фривольный характер. Потом праздник заканчивался, все расходились, и Боже упаси посмотреть на чужую жену – растили чужих детей, как своих и не припоминали о грехе, потому что дети не должны усомниться в том, кто их родители.

    - Валерий Сергеевич, вы довольно откровенно говорите на интимные темы - вы не боитесь, что за вашей спиной вас будут обсуждать, или, наоборот, таким способом пресекаете повод для сплетен: зачем сочинять, если он сам все рассказал?

    - Меня просто поражает целкость-мазуркость некоторых наших артистов: сначала наговорят о себе, насочиняют, а потом опровергают, судятся. Но я же публичный человек, и мою личную жизнь за ширмой не спрячешь. В конце концов, любите меня таким, какой я есть.

    -Так мы вас за это и любим!

    - А почему вы не спрашиваете, про мой роман с журналисткой? Она вот так же пришла делать интервью, и в результате получился роман, не долгий, но, как всегда, красивый.

    - Хорошо, что вы предупредили о своем коварстве, будем осторожнее…
    
Катерина Романенкова, Татьяна Алексеева