Тайный рецепт «Водки-Кончаловки»

    - Ваш отец – популярный режиссер Андрей Кончаловский, ваша мать – не менее известная актриса Наталья Аринбасарова. О вашей именитой семье говорят неоднозначно, даже ваши отец и мать в своих книгах-откровениях описывают одни и те же события по-разному. Сами-то вы как относитесь к этим исповедям?

    - Если честно, никак. Я с удовольствием прочитал книжки и отца и матери, но объективным быть не могу. Наверное, потому, что был участником большинства описанных историй и все байки и анекдоты тысячу раз слышал с детства. Кое-что отец, наверное, подзабыл, поэтому слегка исказил.

    - Как же прозвучит легенда Николиной горы из ваших уст?

    - На Николиной горе у нас была шикарная дача – семейное гнездо Михалковых - Кончаловских. Практически я там жил с рождения, через восемь месяцев туда же привезли только что родившегося Степана Михалкова. Дом держался на бабушке Наталье Петровне Кончаловской, которую все называли ласково Таточка, она великолепно готовила и обучила этому всех женщин большого семейства. Не могу сказать, что мы со Степаном были большими друзьями – росли вместе, часто дрались, ссорились, но хулиганили на пару и на пару воровали у бабушки знаменитую «Кончаловку» – домашнюю смородиновую водку. Бабушка хранила ее в чулане под замком, но мы умудрились выкрасть ключ и сделать себе дубликат. Когда дом погружался в ночной сон, мы осторожно открывали скрипучую дверь и отливали вожделенный напиток из большой бутыли. Бабушка не раз замечала, что водка «испаряется», а «застукал» нас Никита Сергеевич – досталось нам лихо.

    Вместо признания в любви дал в морду

    - Подрастающим мальчишкам, наверное, интересны не только крепкие напитки, но и девушки. В этом вопросе у вас с братом тоже вкусы совпадали?

    - Все «невесты» были нашими соседками, поэтому если один ссорился с девчонкой, она доставалась другому – в детстве все просто: поругались, помирились, вместе побежали играть. Позже тоже вроде конфликтов не возникало, конечно, ревность иногда накатывала, но до кулачного выяснения отношений дело не доходило. Неподалеку от нашей дачи был ЦЭКОвский санаторий, для отдыхающих на речке отгородили пляж. Нас, местных туда и близко не подпускали, но мы все равно пробирались и наблюдали за красивыми девушками в непривычных для Совка ярких и очень открытых купальниках - в санаторий часто приезжали семьи иностранных дипломатов. Конечно мы «клеили» иностранок, несмотря на довольно слабое знание английского языка – в то время к учебе я еще относился несерьезно, это потом взялся за ум и занимался с педагогами. Но однажды наши с братом интересы совпали. Я встречался с одной девушкой, дочкой известного оператора и даже не подозревал, что в нее по уши влюблен Степан. Однажды я был у нее в гостях, и в самый неподходящий момент пришел Степа. По нашим разгоряченным лицам было легко догадаться, что мы не просто чай пьем. Степан как-то сник, и очень быстро ушел. Мне тогда и в голову не пришло, что он ревнует. О своей любви он рассказал мне, когда я с этой девушкой уже расстался, знал бы раньше уступил бы подругу брату, тем более, что роман у нас был несерьезный и довольно мимолетный. Кстати, в эту же девушку был влюблен и Федя Бондарчук, сейчас она живет в Америке, никому из нас не досталась.

    - Свою первую любовь помните?

    - Как у всех, это было в школе, в шестом классе, в то время мне нравились все девушки и женщины, ну, кроме совсем старушек… Как же ее звали?… Маша! Я ей, наверное, нравился, поэтому она треснула меня портфелем, а я в ответ врезал ей кулаком и… выбил два передних зуба. А совсем недавно я иду по улице, вдруг меня окликает тетенька с собачкой, оглядываюсь – та самая Маша, только выглядит лет на семьдесят старше.

    - Манера «ухаживать» за эти годы изменилась?

    - Я уже с седьмого класса чувствовал себя профессионалом в этой области, я понял, что главное в отношениях с женщиной – ощущение власти над ней. Если у тебя не хватает смелости поцеловать девчонку, положить ей руку на талию, то тебе не поможет ни твоя внешность, ни классная одежда и звон денег в кармане, ни папа-режиссер. Женщины любят уверенных в себе и способных на поступок.

    Философия навозной жижи

    - Что в вашем понятии мужской поступок?

    - Например, пойти в армию. В нашей семье все мужчины служили в армии, хоть была реальная возможность «откосить». Заканчивая школу, я уже знал, что учиться уеду за границу, поэтому решил сначала отслужить, чтобы потом можно было приезжать на каникулы домой, не остерегаясь, что придут люди в погонах у загребут меня посреди учебного года. Служил я в блатном кавалерийском полку при «Мосфильме». Этот полк был создан для съемок фильма «Война и мир» и только назывался блатным, потому что служить в нем было очень тяжело. Первый год мне, рядовому Георгию Михалкову – именно так я зовусь по паспорту, пришлось и лошадиный навоз с утра до ночи лопатой черпать и по плацу шагать часами, а однажды меня наказали и отправили на месяц на конюшню. На улице мороз стоял под тридцать градусов, а в сарае, где я жил – минус пятнадцать: целый месяц я не раздевался, а значит и не мылся, вместе с лошадьми жрал овес с голодухи. Первую неделю чувствовал себя омерзительно, а на вторую превратился в дворового пса, меня даже лошади перестали бояться. После этого месяца старослужащие прекратили меня трогать, они стали чувствовать во мне сильного зверя.

    - Как в армии без женщин обходились?

    - Как все… с трудом. Чтобы бойцам не снились слишком жаркие сны, нам подмешивали в компот бром…но сны все равно снились и мешали спокойно спать. Первый год, конечно, никаких гражданских подруг не было, роман развивался только с тачкой с навозом. А на второй год службы меня направили старшим взвода кавалеристов, прикомандированных к Мосфильму: мы помогали киношному начальству по хозяйству, а Мосфильм выделял взводу какую-то технику, стройматериалы. Здесь была полная лафа, абсолютное раздолбайство: мы играли в карты, устраивали прогулки на Ленинские горы верхом на конях. Конечно, здесь уже и подруга появилась, на шесть лет старше меня, и домой ночевать я уходил в жаркие объятия – не служба, а малина. По возвращении из армии я два года просто болтался: числился на какой-то работе, очень активно занимался с педагогами: две замечательные девушки «натаскивали» меня по английскому и французскому языкам и прожигал папины деньги. Я готовился к учебе за рубежом и только ждал разрешения деда. Дело в том, что дед Сергей Михалков к своему 75-летию рассчитывал получить орден Ленина. Мало того, что на нем уже было пятно – сын диссидент, да еще внук на запад «лыжи мылит». В результате деду орден не дали, а я потерял два года. Правда, эти годы я провел с удовольствием, развлекался на полную катушку.

    - Как отрывается золотая молодежь?

    - Вечер начинался в ресторане дома литераторов в компании классной девчонки, а заканчивался утром в папиной квартире. В то время у меня было две машины – это в 80-е то годы, ГАИшники отпускали меня, даже изрядно выпившего, услышав, чей я сын, я жил в оставленной мне папой, неплохой квартире, сам он жил во Франции, поэтому в деньгах недостатка у меня не было. Я часто ездил к отцу…

    Неудавшийся Штирлиц

    - Загран-поездки в то время еще не были такими распространенными, «Органы» не проявляли к вам повышенного интереса?

    - Когда я первый раз побывал во Франции, меня вызвали в АВИР. Захожу в кабинет, передо мной сидит этакий прыщавый юноша, очень взволнованный – видимо я был его первым заданием, и начинает мне подробно рассказывать, как я провел эту поездку, где был, чем занимался, чуть ли не до ночных развлекательных мероприятий. А потом говорит мне: «Вы нас заинтересовали, как сообразительный молодой человек, нам такие нужны», - то есть стал меня в открытую вербовать. Иногда я жалею, что не согласился.

    - Это шутка?

    - Почти. Я пришел домой и все рассказал деду, он позвонил знакомому генералу и попросил оставить меня в покое, мол, Егорка не хочет. Больше меня не беспокоили. Да потом это уже было не то время, вовсю шла перестройка, и у людей башню сносило от ощущения надвигающейся свободы. «Совок» остался только на бытовом уровне, но я этого практически не ощущал.

    - В каком возрасте вы начали понимать, что растете не в простой семье?

    - Я то, как раз считал ее совершенно нормальной, со всеми внутренними проблемами, конфликтами, примирениями. Как живут другие семьи, я просто не знал. В какой-то момент ощущение номенклатурности пришло, но мне повезло, что восемь лет я жил за границей, где никому никакого дела не было до моих родственников. С другой стороны, без помощи отца я вряд ли мог уехать за границу и обучаться в Оксфорде, а потом в Кембридже – это недешевое удовольствие. Но стоило мне стать студентом – мне присвоили номер, и для профессоров не существовало ни моей национальности, ни номенклатурности. Я учился наравне с другими, и мой диплом – это только плод моих трудов. Мне удалось оторваться от фамильной зависимости, что меня несказанно радует. Потому, что мне знакомы многие мои сверстники, дети известных режиссеров или актеров, которые, пытаясь продолжать семейную профессию, так и не поняли до сих пор, где заканчиваются родители и начинаются они сами.

    - Почему Вы решили учиться за границей, ведь можно было легко поступить во ВГИК, тем самым сэкономить время?

    - В первую очередь, меня растлил отец, потому что он был диссидентствующим человеком, иммигрировал, когда мне было 12 лет и постоянно вел со мной контрреволюционные беседы.

    «Дворцовые перевороты» клана Михалковых.

    - Но к тому времени ваши родители уже расстались?

    - Они развелись, когда мне было три года, но всегда поддерживали связь, летом мы с мамой продолжали жить на Николиной горе, с отцом я виделся часто. К тому же мама почти сразу вышла замуж за папиного хорошего знакомого, художника Николая Двигубского. Он работал с отцом на фильмах «Сибириада», «Дядя Ваня», «Дворянское гнездо» и часто приходил к нам в гости. Когда родители расстались, он тут же сделал маме предложение. Отчим хорошо ко мне относился, многому меня научил. Я даже считаю, что этот развод к лучшему – и у отца и у матери были непростые характеры, к тому же две сильные творческие личности под одной крышей вряд ли способны ужиться без ущерба для себя. У нас была большая крепкая семья, которая держалась на бабке Наталье Кончаловской. В 1988 году она умерла, и семья развалилась. Бабушка меня и вырастила: мама очень много снималась, отец всего один раз за все мое детство сводил меня в кинотеатр Баррикады на мультфильмы и покатал на метро, а дед, тот вообще не любил детей… Он хоть и был популярным детским писателем, детей любил абстрактно, на расстоянии, и мог легко не узнать своих собственных внуков. Что касается моей мамы, то воспитывала она меня довольно жестко и привила любовь к порядку. Я ненавижу хаос вокруг себя. Это у меня от мамы, которая во всем любит порядок, она, кажется, даже может учуять пылинку в другой комнате, а я не могу заснуть, если тапочки у кровати стоят не правильно.

    Кровать с видом на рассвет

    - Не страшно было уезжать от такой заботы и опеки, ведь в студенческом общежитии вряд ли кто-то будет тапочки правильно ставить?

    - Лет с семнадцати я жил отдельно от матери – шлялся по друзьям и подругам, отец часто приезжал и продолжал меня настраивать на поездку. И все же первое потрясение от студенческой жизни было довольно большим, потому что я уехал от хорошей жизни, а не от плохой, то есть у меня была очень обеспеченная, приятная, светская жизнь в Москве. И вдруг, через несколько часов перелета я оказался в маленькой комнатке, и ездил сначала на автобусе, потом на велосипеде. То есть уровень жизни очень сильно упал. Но у меня была лучшая комната в колледже – студия с «ломаным» потолком и стеклянной крышей, она досталась мне по жеребьевке. Лежишь себе на кровати и сквозь прозрачную крышу наблюдаешь рассвет.

    - Для такой романтики не хватает девушки.

    - Девушку звали Галя Макс, до моего приезда она была подругой папы и только благодаря ей я не удрал из Англии раньше времени, она спасала меня от ностальгии по дому.

    - Возвращаясь в Россию, вернули ее родителю?

    - Она меня бросила, просто выгнала из дома – к тому времени моя учеба закончилась и мне пришлось покинуть уютную студию, я жил у Гали и поэтому просто оказался на улице. Наши отношения изжили себя, я вернулся домой и целый месяц спал на полу в квартире у моей сестры Кати. (Дочь Николая Двигубского и Натальи Аринбасаровой)

    Сбежал из-под венца не окольцованным

    - Вас часто бросали женщины?

    - Любые отношения имеют начало и конец, кто быстрее почувствует этот конец, тот и уходит первым, мое чутье не всегда было более тонким. Была у меня такая девушка Мисс России 93 Аня Малова. Наш роман длился месяц, но на этот месяц я выпал из жизни, я вообще ничего не делал. Это было что-то потрясающе-нереальное! А потом она уехала навсегда в Нью-Йорк, и все закончилось.

    - Вы не переживали?

    - Сходил с ума, но это было прекрасно, потому что закончилось красиво. Такая модель отношений для меня идеальна. И наоборот, если приходится ломать себе голову, как объяснить женщине, почему ты от нее уходишь, все хорошие минуты с ней просто стираются из памяти. Однажды я «сбежал из-под венца» за неделю до свадьбы. Я уже жил в доме невесты, ее родители готовились к свадьбе, всех друзей оповестили, а я вдруг понял, что жениться не хочу. Ощущение, как в детстве: бежишь покупать эскимо и вдруг возле палатки мороженого понимаешь, что эскимо совсем не хочется, и покупаешь стаканчик. Несколько дней превратились для меня в ад – я ложился в постель к подруге с одной мыслью, как ей сказать, что я вовсе не собираюсь жениться. Слава Богу, в конце концов, обошлось без битья тарелок.

    - Какие отношения с женщиной вас бы устроили?

    - Независимость друг от друга. Моя жизнь так устроена, что, если женщина уходила от меня, то это ничего не меняло, в бытовом смысле я никогда не зависел от женщин. Если моя любимая готовит мне завтрак или гладит рубашки, с ее исчезновением я легко могу с этим справиться сам. Ее забота не должна становиться необходимостью для меня, а может быть лишь приятной роскошью, удовольствием. Свою зависимость от любимой женщины я допускаю лишь в тех маленьких удовольствиях, которые она мне может доставить, в приятных эмоциях, необходимых для счастливой жизни.

    - И только?

    - На самом деле и эмоции это прерогатива только тебя самого, человек испытывает только ту эмоцию, которую желает испытывать. Эмоция – вещь сознательная: захотел – полюбил, не захотел – прошел мимо… Правда мне не всегда удается управлять своими эмоциями.

    Меняю любовь на талант

    - Какие женщины вам нравятся?

    - Женщины, у которых есть чему поучиться, если она не способна меня удивить чем-то интересным, я начинаю замечать кривые ноги или длинный нос. Если женщина талантлива, она, безусловно, красива, и я готов бросить к ее ногам что угодно… Конечно, если она к моим что-нибудь положит. А просто красоты, даже ослепительной мне мало, видимо, я избалован бесконечными кастингами моделей, когда выбирал девушек для рекламы: через пару часов таких смотрин появляется реальный шанс решиться на смену сексуальной ориентации. В отличие от моделей, актрисы намного более интересные и целостные персонажи. Я снимал Амалию Мордвинову и был просто поражен ее потрясающей энергетикой, хоть ее красота не идеальна, я бы сказал – на любителя.

    - Служебным положением приходилось пользоваться – романы с актрисами были?

    - Были, но с кем не скажу. Однажды меня Настасья Кински на обед приглашала, а я, дурак, не пошел, до сих пор жалею.

    - Похоже, вы легкомысленно относитесь к любви?

    - Просто я влюбчив.. но отходчив. У меня случаются довольно продолжительные романы, и всех своих женщин мне приходится завоевывать, правда, сейчас к этому я прилагаю значительно меньше усилий, чем раньше. Есть мужчины, к ногам которых женщины сами падают, я к таким мужчинам не отношусь, поэтому все время приходится делать вид, что я лучше, умнее, симпатичнее, чем на самом деле.

    - И совершать безумные поступки, которые так любят девушки?

    - Нет, это не обо мне, я человек не горячий, если меня не пускают в дверь, на четвертый этаж как муха по стене лезть не буду… Ну разве что только за своим любимым магнитофоном…

    - А как зовут девушку, с которой вы сейчас?

    - Любовь Толкалина, она модель и актриса, закончила ГИТИС, много снималась в рекламе, только что я ее снял в своем новом фильме «Антикиллер», она не просто моя женщина, она очень талантливая актриса, любимая ученица Баталова. Мы живем вместе уже много лет, и пока у этой влюбленности нет перспектив закончиться. В ближайшее время у нас родится дочка. Мы живем довольно мирно, и при этом я делаю все, что хочу и не отчитываюсь – в этом смысл любви: быть свободным и доверять, не спрашивая. Как говорится: «Насильно мил не будешь» – древняя мудрость, а как актуальна!

    - Сейчас вы продолжаете отцовское дело, как родители оценивают ваше творчество?

    - Критично, но я не люблю слушать советы и поступаю по-своему, сейчас другое время и другие фильмы, к тому же я довольно долго занимался рекламой. Несмотря на то, что у меня нет специального образования – по диплому я искусствовед, а не режиссер, кое-что у меня получается. Правда, мне до сих пор кажется, что я ничего не понимаю в своей работе, и я с любопытством жду, когда же это поймут другие.

    Наследник «царского трона»

    - Андрей Кончаловский и Никита Михалков – два талантливых режиссера, насколько они непримиримые соперники?

    - Отец и Никита во многом похожи. Оба ощущают себя центром мироздания. Оба в одной профессии. И вышли они из одного источника. В их фильмах есть общее начало. Оба домашние тираны. Я лично не могу много времени с ними проводить. Но они не соперники. Дело в том, что Никита ненавидит зарубежье, его кино – русское до самых последних строк титров. А отец смотрит на Запад – они занимают совершенно разные ниши. Даже отношение к семье у них разное: отец никогда меня не сковывал, отпустил на все четыре стороны, а Никита всех детей держит возле себя, может быть это им мешает стать самостоятельными.
    - Как у вас сегодня складываются отношения с членами клана Михалковых-Кончаловских?

    - Я всегда был и остаюсь любимчиком деда. Наверное, потому, что я старший внук от старшего сына, то есть прямой продолжатель династии Михалковых. Знаете, как в средние века было? Старший сын наследовал имение, а младший шел в крестовые походы. Сейчас мы с дедом встречаемся гораздо чаще, чем, когда я был ребенком, любим поболтать за рюмочкой – дед еще очень энергичен.

    - Вы не собираетесь продолжить семейную традицию и написать книгу о жизни в звездном клане?

    - Если честно, у меня довольно много набросков – это просто какие-то впечатления, фиксация событий, чтобы ничего не забыть. Но думать о книге еще рано, надо сначала заявить о себе, прожить достаточно интересную жизнь, чтоб об этом было интересно читать не только мне. Поживем – увидим.

Екатерина Романенкова, Татьяна Алексеева