Как-то раз один именитый артист, вспоминая о любвеобильности своей молодой партнерши, объяснил ее нескромность коротко: «Ну, она же дитя кино, что вы от нее хотите». Ирина Малышева впервые попала на съемочную площадку в 13 лет, и как никто другой знает, что происходит с детьми кино, когда они вырастают.

    Элитная травля в школе для дипломатов.

    - Ирина, как же все-таки становятся детьми кино?

    - Я пришла на Мосфильм по объявлению, раньше там, у входа был застекленный стенд, где и помещали объявления типо: «На главную детскую роль требуется девочка…» Ну а так как в то время все хотели быть артистками, а не бандитами и содержанками, как мечтают сейчас, то я побежала на конкурс к Сергею Соловьеву в «Сто дней после детства». Я была очень застенчивым и скромным ребенком, я даже стеснялась заплакать при посторонних, а именно такая девочка была и нужна.
    - Как дома встретили новость, что дочка пошла в артистки?

    - Я росла в серьезной интеллигентной семье. Отец – профессор в Тупалевском бюро, до сих пор занимается конструированием новых самолетов, а мама была певицей, пела в хоре Соколова (?), у нее был уникальный голос. Естественно, к музыке меня приучали с колыбели, уже в шесть лет я пела серьезные арии и мечтала стать певицей. Мама этому радовалась, а папа считал это увлечение несерьезным, поэтому сделал так, чтобы хоть образование я получила серьезное – отдал меня в английскую спецшколу. В коллектив детей дипломатов я не вписалась сразу. Мальчики и девочки-мажоры приносили в школу жвачки, иностранные ручки, демонстрировали друг другу импортные шмотки, привезенные их родителями из заграницы, а у меня такой роскоши и в помине не было, я не могла позволить себе устроить какую-нибудь тусовку с друзьями у себя «на хате». Поэтому ко мне относились с барским снисхождением. То, что меня взяли в кино, для всех было шоком, это могли ожидать от кого угодно, только не от «серой мышки» Иры Малышевой. Меня возненавидели… и даже не приняли в комсомол, завалили на каком-то политическом вопросе, да еще злорадно заметили: «Надо учиться, девочка, пополнять свою политическую грамотность, а не кинами всякими заниматься». Я жутко переживала и сказала маме, что в этой школе больше учиться не буду. Так я оказалась в другой элитной школе – школе рабочей молодежи. Она находилась на Маяковке, и учились там те, кому учиться в обычной школе было лень или некогда. Дочь Ульянова, сын Аксенова, сын Лунгина – это и была «рабочая молодежь». Наши замечательные учителя прекрасно понимали, что ни законы физики, ни химические соединения нам не нужны и к пропускам занятий по уважительной причине съемок в очередном фильме относились спокойно.

    Недетские страсти

    - Но вернемся в первый съемочный день – страшно было?

    - Сергей Соловьев хорошо умел работать с детьми – ни на кого не кричал, не ругался. Он мог оценить любой пустяк и с восторгом воскликнуть: «Это гениально!». И ты на самом деле начинаешь чувствовать себя талантливой. У нас царила атмосфера игры и веселья.

    - В одном из интервью Соловьев признался, что его роман с Татьяной Друбич начался именно во время этих съемок, но об этом никто не догадывался. Так ли это было незаметно?

    - Мы обо всем догадывались и шушукались в своей детской компании. По идее во время киноэкспедиции за нами должны были присматривать женщины-педагоги, но так как они больше времени уделяли не нам, а выпивке, в свободное время мы делали, что хотели. По вечерам устраивали танцы, крутили шуры-муры. А Татьяна была от нас немного обособлена, пока мы скакали на танцах, она мыла Сергею машину – какие-то загадочные отношения между ними уже намечались. А у меня во время этих съемок начался долгий и трогательный роман со сценаристом Сашей Александровым. Правда тогда я его люто ненавидела, поскольку по его указанию мне завязывали жуткие два хвостика и надевали некрасивое платье, от которого я на протяжении всех съемок тщетно пыталась избавиться – постоянно его прожигала, обливала чернилами, чем доставляла массу проблем костюмерше. В один из дней должны были снимать сцену танцев, я решила, что уж на этот раз мне позволят выглядеть хорошенькой: я сделала модную прическу, накрасилась, надела лучшее свое крепдешиновое платьице в легкомысленных розочках – я была влюблена в одного мальчика из массовки и очень хотела ему понравиться. Александров увидел меня, подозвал художника по костюмам и приказал вернуть меня в прежний образ. И снова это жуткое платье, и эти отвратительные крысиные хвостики – я была в гневе! Не помня себя, я промаршировала через всю съемочную площадку, подошла к Александрову и бросила ему в лицо: «От вас, Александр Леонардович, я этого не ожидала!», - расплакалась и убежала в лес. Потом он извинялся, сказал, что испугался, что я наброшусь на него с кулаками. Странно, но именно после этого случая мы стали близкими друзьями, он давал мне много советов и не только по актерскому мастерству, но и по жизни. Съемки закончились, а наши отношения нет. Я много снималась, переиграла почти всех принцесс Советского Союза – доказала всем и себе в первую очередь, что могу быть хорошенькой. Саша писал мне письма, трогательные, красивые – он был очень талантливым человеком. Долгое время наш роман был чисто эпистолярным. Сейчас в такое и не поверят.

    - Вы учились в Щукинском театральном училище, что больше всего запомнилось из студенческой жизни?

    - У нас был очень хороший, звездный курс: ныне покойный Женя Дворжецкий, Женя Князев, Лена Сотникова, Андрюша Житинкин, да и педагоги еще старой закалки, ученики самого Вахтангова! Были и студенческие тусовки, были и романы – за время учебы все успели пережениться и развестись. Но я снималась, встречалась со взрослым мужчиной и жила от этой компании отдельно. За что меня даже называли «Синий чулок». Я очень любила учиться и сдавать экзамены. У всех перед экзаменами дрожали коленки, а я все знала. Я у Саши всю его библиотеку перечитала по искусству, да и он мне много рассказывал, поэтому у меня были очень хорошие знания, все пять лет я была Ленинской стипендиаткой, получала стипендию 100 рублей. Так что мой роман пошел на пользу учебе.

    Климова клином вышибала

    - Но маленькие принцессы иногда вырастают и выходят замуж?..

    - Мое 18-летие мы с Сашей отмечали в ресторане ЦДЛ (центрального дома литератора). Несмотря на то, что меня уже узнавали на улице, и я крутилась среди непростой актерской жизни, в которой редко тебе делают поблажки из-за твоего малого возраста, я по-прежнему оставалась ребенком. Поэтому подобный выход в свет был для меня первым, все казалось таким торжественным и серьезным, а мой кавалер оказывал мне самые настоящие, взрослые знаки внимания… Вскоре я переехала к Саше жить. Вместе мы прожили десять лет, ни с одним мужчиной у меня не случалось таких долгих отношений. Это были непростые годы, наша семья напоминала маятник: я то уходила, то возвращалась - Саша пил, и мне, молоденькой девочке было сложно выдержать его запои, но и уйти насовсем не хватало сил, все-таки он был для меня, прежде всего другом. В конце концов, мы расстались, и я не знаю о нем ничего.

    - Может быть, он ревновал вас, поэтому и выпивал?

    - Творчески одаренные люди часто ищут самовыражения в водке, я здесь ни при чем. Но он меня ревновал и могу признаться, что не безосновательно. Я невероятно эмоциональный человек и очень часто безумно влюблялась. Я могла просто придумать себе эту любовь на пустом месте, чтобы страдать, чтобы искать в ней материал для творчества, я увлекалась талантливыми, сильными личностями, которые не всегда оказывались «белыми и пушистыми». Я должна была сниматься у Элема Климова в фильме, который вышел в прокат под названием «Иди и смотри», пробовалась на роль Даши. И я дико влюбилась в этого красавца. Странный человек и снимал он странное кино. На площадке с нами работал экстрасенс, Климов считал, что такой сложный материал подростки не осилят, и поэтому нас вводили в сюжет под гипнозом. Мне было смешно, гипнотизер махал руками перед моим лицом и спрашивал: «Что ты чувствуешь», а я, с трудом сдерживая хохот, отвечала: «Я сплю». Конечно, никакой гипноз на меня не действовал, я притворялась, потому что очень хотела сыграть эту роль. Увы, картину закрыли, когда мы уже были готовы приступить к съемкам. Ее отсняли аж через десять лет, но уже с другими актерами, потому что мы успели повзрослеть.

    - А чем закончилась дикая любовь?

    - Ничем, это был очень странный человек и невероятно жестокий… Он легко мог обидеть словом или даже поступком… Ну что ж, я получила достаточно пищи-страданий для будущих работ в кино…

    - Многие в такой ситуации «клин клином вышибают».

    - О-нет! Не дай Бог! Этот «клин» еще глубже забьется, тогда его и вовсе не вытащишь. Я на этом не раз попадалась, но теперь точно знаю, что в такой ситуации лучше остановиться, посмотреть по сторонам, собой заняться, карьерой, или любимым делом, но не в коем случае не цепляться за первого попавшегося.

    Стервозности не хватает.

    - Большинство актеров признается, что для хорошей игры между партнерами должна быть хотя бы симпатия. Романы на съемочной площадке часто возникали?

    - Как раз с актерами-партнерами у меня ни разу не было романов. Не сложилось. Между прочим, последний фильм, в котором я снималась «Особый случай» из-за этого из мелодрамы в боевик превратился. Вероятно, если бы у меня были романтические отношения с Дмитрием Шевченко, то он согласился бы со мной, что любовная сцена на поле боя выглядит уместно. Но оказалось, что Дима только в сериале про Буржуя любвеобильный потаскун, а в жизни чересчур серьезный человек.

    - Вашими партнерами были и Александр Абдулов в «Страховом агенте», и Игорь Бочкин в «Горячев и другие», да и немало других мужчин, которые славятся своим успехом у дам. Неужели никто из них не тронул ваше впечатлительное сердце?

    - О, Бочкин – это мой большой друг, помимо кино, мы еще и в одном театре много лет отработали вместе, в ненавистном, полном интриг театре Пушкина. Игорь пытался за мной ухлестывать, но у меня тогда был иной интерес…поэтому Игорь быстренько нашел себе другой объект. В последнее время я замечаю, что из отношений исчезает романтика, ухаживания остались в юности. Я помню, как за мной ухаживал Женя Герасимов, да и мне он очень нравился, это были чисто романтические отношения и ничего более. Мы снимались в Грузии. О, это была еще ТА Грузия, мирная, гостеприимная. Женя водил меня в горы, где нас встречали за обильным столом, с вином, с тостами, с песнями. Я была совсем молоденькой, и мне вполне хватало этой романтики. С Сашей Абдуловым у нас выстроился чисто деловой контакт. Я вообще не люблю красавчиков, я их побаиваюсь, да и не складывались у меня никогда отношения с такими мужчинами. Так получилось, что мои героини – стервозные красотки. Мужчины очень любят стерв и всегда пытаются эту стерву найти во мне. А когда узнают меня поближе, понимают, что я совсем другая: тихая, застенчивая, податливая. Конечно, можно было бы подыграть, прикинуться такой, какой меня хотят видеть, может быть, тогда бы и личная жизнь складывалась удачнее. Но я не умею играть в жизни – это мой характер. Я вообще по характеру не актриса, у меня совсем нет тщеславия, я могу заниматься любой работой. Когда было сложно с деньгами, я работала в агентстве недвижимости, да и сейчас иногда подрабатываю. Мне вовсе не обязательно видеть рядом с собой знаменитого мужчину… Мне вообще всегда больше нравились операторы, чем артисты. То, что он смотрит на меня в дырочку – это очень соблазнительно и сексуально…

    - Тогда почему вы не снимаетесь в рекламе?

    - Я однажды попала на мероприятие, которое у них называется кастингом. Меня пригласили сняться в рекламе сигарет. Я зашла в павильон, а там всех актрис выстроили в шеренгу, как проституток на Тверской и мимо них ходят заказчики, рассматривают, чуть ли не в зубы смотрят. Жутко унизительно, ну неужели у вас нет моего виде-материала, фотографий, все-таки актрису приглашаете, а не девочку с улицы; или попробуйте меня в сюжете, сделайте грим, оденьте в костюм… К актерам отношение стало, как к товару. Поэтому, чтобы «продаваться» надо «показывать товар лицом», где-то тусоваться, кому-то улыбаться, появляться под ручку с тем-то, а уезжать домой с тем-то. Так принято на Западе, но у них-то это происходит на фоне баснословных гонораров, звездных ролей и соответствующего образа жизни. А у нас на фоне полного жлобства: скороспелая звезда тупого сериала арендует «Каделак», чтобы выехать из-за угла и у всех на глазах подъехать к Дому Кино, а после мероприятия возвращается в свою обшарпанную «хрущевку» в стареньком Жигуленке – зато покрасовался. Мне все это омерзительно, пусть уж лучше я чего-то не сыграю, но так собой торговать я не могу.

    «Развел» по крупному

    - Как складывается личная жизнь молодой актрисы после первого, довольно сложного брака?

    - С переменным успехом. Были увлеченности, была болезненная для меня страсть, но чего-то путного не было. Все-время возникали какое-то неразрешимые моменты: то любимый уезжал навсегда за рубеж, то оказывался женатым… Три года длились отношения с очень талантливым оператором, я была в него безумно влюблена, но он был женат и ничего не хотел менять. Я дико переживала, а когда мы, все-таки расстались, я узнала, что была не единственной в его коллекции. Я психанула и решила: «Все, хватит с меня этих киношных непорядочных мужчин, все они одинаковые, найду себе простого парня, девственно-чистого». И нашла… Однажды меня подвозил молодой человек, представился коммерсантом и очень обрадовался, что я актриса. Какое-то время наши отношения продолжались, мы уже строили планы на будущее, вдруг он мне говорит: «Я должен тебе признаться, я –бандит». «С кем не бывает», - отвечаю, вспомнив финальную сцену из фильма «В джазе только девушки». Он продолжает: «Я хочу с этим завязать, начать новую жизнь, но мне нужно откупиться, иначе меня убьют». Я без тени сомнения отдаю ему пять тысяч вечнозеленых долларов – я как раз тогда копила на квартиру, и радуюсь, что могу помочь человеку. На следующий день он приезжает: «Ты знаешь, беда не приходит одна, одолжил свою машину другу, а того повязали менты, нашли в багажнике ствол. Теперь мне надо заплатить ментам две тысячи, а то меня посадят – машина-то моя». Я снова спонсировала его фантазии. И последней каплей было, когда, он заявил, что у его друга украли ребенка и требуют выкуп, сейчас друг собирает деньги, так что нужна тысяча… И я вручила ему последнюю тысячу, прощаясь мысленно с мечтой о собственной квартире. Приближается Новый год. Мой друг предлагает его встретить в Ленинграде, но в самый последний момент говорит, что вынужден срочно уехать на разборку, но к вечеру вернется к столу. Короче: Новый год я встретила одна, а он все-таки поехал в Ленинград, но с другой.

    - Наверное, после такой подлости, мужчине трудно совершить поступок, который бы вас удивил?

    - Больше всего в мужчинах меня поражает порядочность… А ведь это ужасно! Если кавалер повел в ресторан, накормил-напоил, подарил цветы, проводил домой и не напрашивается к тебе на ночь – я жду какого-то подвоха. Но это же норма! Однажды со мной приключилась история. Меня пригласили на «Кинотавр». Это было несколько лет назад, тогда подобные элитные мероприятия не обходились без наплыва большого количества «братков». Но Рудинштейн им строго наказал: артистов не обижать! Я стала замечать, что мне оказывает знаки внимания один молодой парень из «авторитетов» весьма крупного телосложения. С его стороны следовали шикарные жесты: он дарил мне подарки, накрывал роскошный стол, поил всех Шампанским. Я понимала, что он просто так от меня не отстанет, и даже побаивалась его, поэтому старалась вести себя с ним нежно и осторожно. Однажды вечером я возвращаюсь к себе в номер, а там он лежит в полной боевой готовности. Я была в шоке, потому что не известно, как он себя поведет, если я его попытаюсь выставить. Я говорю: «Володя, вы понимаете, я – актриса, я здесь на виду, мне бы не хотелось, чтоб обо мне говорили, как о любительнице курортных романов. Давайте оставим все до Москвы». Скрипя сердцем, я вручила ему свой домашний адрес, и он ушел. Фестиваль закончился, я с ужасом вернулась в Москву в ожидании голгофы. Проходит день-другой, раздается звонок в дверь: «Вот он, час расплаты». Открываю. На пороге стоят какие-то люди, протягивают мне фотографию и говорят: «На днях Владимира убили в разборке, он очень хорошо к вам относился, поэтому мы хотим, чтоб у вас была его фотография». Конечно, я была в ужасе, но видит Бог, что в тот момент я его благодарила за избавление.

    - Похоже, «авторитеты» признали вас своей атаманшей, коль заявились к вам с таким уважением.

    - Мне не раз приходилось общаться с криминальными людьми, как ни странно, вели себя они очень корректно. Когда они видят в тебе достоинство и нежелание опускаться до уровня приблатненной «мочалки», они сами стараются соответствовать, и тут уж никаких грязных домогательств, никакого хамства. Такое впечатление, что им по приколу играть в джентльменов. На самом деле все зависит от нас, от женщин, это однозначно касается и домогательств режиссеров, продюсеров…

    Если курочка не захочет, петушок не вскочит

    - Вы когда-нибудь теряли роли из-за того, что отказывали в интиме режиссеру или спонсору?

    - В актерстве я с этим не сталкивалась. На самом деле никто никого ни в чем не насилует. Если ты на это не идешь – ты выбираешь другие пути. Это мифическая идея, что нельзя пробиться без «репетиций в постели». Может быть, просто у тебя не хватает способностей пробиться по-другому? Я сталкивалась с такими предложениями, когда решила записать свои песни, сделала демонстрационную кассету и пошла к спонсорам. Всем нравилось, но их помощь заканчивалась тем, что надо было ехать «репетировать» к ним домой. Я как увидела тех спонсоров, с которыми предстояло спать, вообще расхотела петь. Уж лучше я буду показывать свои песни со сцены театра. Сейчас, кстати я вернулась в Театр Луны к Сереже Проханову, чему несказанно рада. За период, пока я была вне театра, я поняла, что актер должен существовать в команде. А у Сергея замечательная команда.

    - Говорят, он очень неравнодушен к красивым женщинам?

    - Сережа великолепный режиссер, хороший постановщик, талантливый человек и классный мужик. Он любит женщин – здорово! Слава Богу, что он не любит мужчин. Но он не обижает женщин – любая девочка из массовки в его постановках выглядит королевой. Он никого не насилует, не домогается – ну а если речь обо мне – то у нас с ним уже давно совсем другие отношения, мы очень много вместе работали.

    - Если делить жизнь на черно-белые полосы, какой период сейчас переживаете вы?

    - Без сомнения, белый. Помимо того, что я начинаю работать у Проханова, я, наконец, обрела собственную квартиру в любимом с детства районе Сокол, да и в личной жизни засветило солнце по имени Роман. Совершенно случайно я встретила хорошего человека, причем встретила в доме кино, в месте, где ничего путевого, кроме пьянок произойти не может. Он сидел очень грустный, я сама подошла к нему… и увидела кольцо на пальце. Сразу решила: «Это не для меня». Моей подруге он понравился, и она попыталась завязать с ним роман. Но почему-то все у них не получалось, не срасталось. Как-то я искала один музыкальный диск, обзванивала всех знакомых, нужный мне диск оказался у Ромы, и он вызвался подвезти его ко мне домой. Несколько часов мы провели за чашкой кофе и за разговорами. Оказалось, что он режиссер-мультипликатор, давным-давно в разводе, и вообще интересный, умный и очень застенчивый парень. Когда наступил вечер, Роман собрался уезжать, а я уже насочиняла себе, что он останется у меня, я подумала: «Ну и хрен с тобой, вали отсюда». Проходит два часа, раздается звонок в дверь, открываю – на пороге Роман с бутылкой вина. Оказывается, он специально ездил к другу, чтобы взять у него для меня какое-то уникальное вино. В общем, с того вечера мы живем вместе, вот уже год.

    - Как вы считаете, у вас есть личный Ангел-Хранитель?

    - Однажды со мной произошла история, после которой я поверила, что кто-то мне помогает сверху. Я должна была отправиться в круиз, пароход отходил из Одессы. А так как прямых рейсов до Одессы нет, я летела в Киев. Для начала у нас поломалось шасси, мы долго кружили в воздухе и с грехом пополам приземлились в Кишиневе. Ночь, я одна с багажом, без денег, а через шесть часов мой «белый пароход» делает ту-ту. И вдруг в этой темноте я вижу знакомое лицо! И бросаюсь ему на шею: «Вы меня помните?». Лицо оказалось мужем Веры Глаголевой, который тоже направлялся в Одессу, он и организовал машину. В порт я примчалась на час позже… но и пароход задержался тоже на час. Так что я бегом, без таможенного досмотра влетела на палубу и подумала: «Бог есть!». Теперь я верю в чудеса.